Неточные совпадения
Три полотна переменил он и на четвертом нарисовал ту голову, которая снилась ему, голову Гектора и лицо Андромахи и ребенка. Но рук не доделал: «Это последнее дело, руки!» — думал он. Костюмы набросал наобум, кое-как, что наскоро
прочел у Гомера: других
источников под рукой не было, а где их искать и скоро ли найдешь?
В конце 1843 года я печатал мои статьи о «Дилетантизме в науке»; успех их был для Грановского
источником детской радости. Он ездил с «Отечественными записками» из дому в дом, сам
читал вслух, комментировал и серьезно сердился, если они кому не нравились. Вслед за тем пришлось и мне видеть успех Грановского, да и не такой. Я говорю о его первом публичном курсе средневековой истории Франции и Англии.
Я всегда много
читал, но чтение книг не есть главный
источник моей мысли, моей собственной философии; главный
источник — события жизни, духовный опыт.
И представь себе, Butor имел низость перехватить это письмо и
прочитать его. С тех пор он не иначе зовет меня, как"pauvre cher ange incompris". И все это — в присутствии Филатки. Так что даже те немногие бедные радости, которые мне остались, — и те становятся для меня
источником досад и нравственных истязаний!
Когда имеешь дело с каким-нибудь историческим
источником и когда
читаешь даже учебник русской истории, то кажется, что в России все необыкновенно талантливо, даровито и интересно, но когда я смотрю в театре историческую пьесу, то русская жизнь начинает казаться мне бездарной, нездоровой, не оригинальной.
Он любил
читать по
источникам, где факт излагается в жизненной простоте, как происходило событие, и что не обязывает читателя смотреть на дело с точки зрения, на которую его наводит автор книги сочиненной.
Он произнес это с улыбочкой, что, впрочем, не мешало мне
прочесть на его лице: «Материалы!!Правительству новых
источников дохода не предоставляет — первое; пастырей духовных не чтит и советами их небрежет — второе».
Он накупил себе книг, записался во все возможные библиотеки и начал слушать лекции; но все пошло не так, как он ожидал: на лекциях ему была страшная скука; записывать слова профессора он не мог; попробовал
читать дома руководства,
источники, но это оказалось еще скучнее.
Священник Старынкевич пишет, что небо послало ему счастие видеть первые четыре книжки «Собеседника» и что он «с толиким удовольствием листы полезнейшего сего сочинения
прочитывал, с коликим утомленный долговременною жаждою из чистейшего
источника опаленный свой язык орошает» (ч. XI, стр. 156).
На ее прохождение он тратил почти весь год в седьмом классе и
читал ее, конечно, не по Иловайскому, а по серьезным научным
источникам.
Начал книги
читать церковные — все, что были;
читаю — и наполняется сердце моё звоном красоты божественного слова; жадно пьёт душа сладость его, и открылся в ней
источник благодарных слёз. Бывало, приду в церковь раньше всех, встану на колени перед образом Троицы и лью слёзы, легко и покорно, без дум и без молитвы: нечего было просить мне у бога, бескорыстно поклонялся я ему.
Не имея ни родных, ни собственного имения, я должна унижаться, чтобы получить прощение мужа. Прощения! мне просить прощения! Боже! ты знаешь дела человеческие, ты
читал в моей и в его душе и ты видел, в которой хранился
источник всего зла!.. (Задумывается; потом подходит медленно к креслам и садится.) Аннушка! ходила ли ты в дом к Павлу Григоричу, чтоб разведывать, как я велела? тебя там любят все старые слуги!.. Ну что ты узнала о моем муже, о моем сыне?
Источник первой цитаты (28 d) указан неточно; следует
читать: 27 d-28 a.
— Вот! Вот! — закричал Магнус, волнуясь. — В ваших глазах снова две слезинки, которые я уже видел однажды, — это ложь, Вандергуд! Под ними нет
источника слез, они пали откуда-то сверху, из облаков, как роса. Лучше смейтесь: за вашим смехом я вижу просто дурного человека, но за вашими слезами стоят белые страницы. Белые страницы!.. или их
прочла моя Мария?
Хотя я всегда много
читал, но
источник моей мысли не книжный.
Да и старший мой дядя — его брат, живший всегда при родителях, хоть и опустился впоследствии в провинциальной жизни, но для меня был
источником неистощимых рассказов о Московском университетском пансионе, где он кончил курс, о писателях и профессорах того времени, об актерах казенных театров, о всем, что он
прочел. Он был юморист и хороший актер-любитель, и в нем никогда не замирала связь со всем, что в тогдашнем обществе, начиная с 20-х годов, было самого развитого, даровитого и культурного.
Вообще, словесные науки стояли от нас в стороне. Посещать чужие лекции считалось неловким, да никто из профессоров и не привлекал. Самый речистый и интересный был все-таки Иванов, который
читал нам обязательныйпредмет, и целых два года. Ему многие, и не словесники, обязаны порядочными сведениями по историографии. Он
прочел нам целый курс „пропедевтики“ с критическим разбором неписьменных и письменных
источников.
Он заметил интерес, с каким я относился к его лекциям, несколько раз поручал мне
читать перед товарищами, подготовившись по указанным им
источникам. Однажды подошел ко мне после лекции и спросил...
Александр Васильевич хотел было бежать, но жалость к матушке-попадье, которая считала его за родного, а главное — за
источник их сравнительного благосостояния остановила его. Он пересилил себя и привык к царившему в доме содому, выучившись
читать зажав уши.